«Приразломная»: мифы и реальность.

Интервью исполнительного директора ООО «Газпром нефть шельф» Геннадия Любина.

Нефть и газ Евразия: Геннадий Петрович, расскажите, пожалуйста, как проходят пуско-наладочные работы на платформе, укладываетесь ли вы в срок с бурением первых скважин?

Геннадий Любин: Проект реализуется в штатном режиме, по графику, в декабре планируем начать добычу нефти. Сейчас продолжается работа в рамках программы пуско-наладочных испытаний под нагрузкой, до конца года будет закончено бурение, освоение и произведен ввод первой эксплуатационной скважины. Начнётся бурение второй, но завершим мы его уже в следующем году.

НГЕ: Каковы планы по добыче в 2014 г.? И когда ожидается выход на пик добычи?

Любин: В следующем году мы должны добыть порядка 600 тыс. т нефти. Предполагается, что на полку добычи выйдем в 2021 г., когда ежегодный показатель достигнет 6 млн т нефти.

НГЕ: Повлияли ли на работу попытки активистов Greenpeace высадиться на платформу?

Любин: Для самой платформы никаких серьёзных последствий акция Greenpeace не имела. Но в момент инцидента рядом с ней проводились плановые подводные работы по обследованию ранее ликвидированных разведочных скважин и бермы – каменной отсыпки, предохраняющей сооружение от подмыва. Эти работы мы были вынуждены прекратить из-за возникшей угрозы жизни водолазов.

НГЕ: Я знаю, что не так просто попасть на нефтегазовые объекты, в том числе на месторождения. Как получилось, что активисты довольно близко подплыли и практически высадились на платформу, и, хотя там были и её персонал, и пограничники, всё равно создалась почти аварийная ситуация?

Любин: Я бы, скорее, назвал ситуацию нештатной. Поймите, морская платформа не зря является объектом, доступ на который регулируется особым порядком. И существуют определенные требования, не соблюдая которые можно поставить под угрозу жизнь многих людей. В нашем случае это были водолазы. События могли развиваться самым непредсказуемым образом и даже привести к трагическим последствиям. Так что соблюдение правил – это основная гарантия того, что ситуация не выйдет из-под контроля и ничто не будет угрожать безопасности наших сотрудников.

НГЕ: Перейдём к технологическим вопросам. Представители некоторых природоохранных организаций говорят, что сегодня в мире не существует технологий должного уровня для ликвидации разливов нефти подо льдом. Какие решения используются для этих целей в проекте?

Любин: Сегодня в отрасли представлено разнообразное оборудование для ликвидации последствий разливов нефти, в том числе и в ледовых условиях. Мы можем спорить об эффективности применения тех или иных агрегатов в конкретных ситуациях, можем обсуждать подходы к моделированию и ликвидации разливов, но говорить, что технологий и способов нет – это лукавство.

Оборудование, которым мы располагаем, является современным и наиболее эффективным для наших условий. Согласно перечню, предусмотренному планом ликвидации разливов, оно закуплено у компании-производителя Lamor – одного из мировых лидеров по изготовлению систем такого класса.

Но мы все хорошо знаем, что рынок постоянно развивается, моментально реагируя на возникающий спрос. Появляются новые, ещё более совершенные системы и технологии, способные ещё эффективнее решать поставленные задачи. И мы постоянно следим за тем, что происходит в этой области.

НГЕ: Каким образом предполагается собирать нефть?

Любин: Сразу хочу сказать, что наша основная задача – сделать так, чтобы это оборудование никогда не пришлось применять. С учётом конструкционных особенностей самой платформы и используемых систем возможность возникновения аварийных ситуаций крайне мала. К примеру, механизм аварийной защиты отключает перевалку нефти в случае каких-либо сбоев максимум за семь секунд! В таких условиях образование значительных разливов просто невозможно. Как вы понимаете, в различных портах мира нефть каждый день отгружается на суда в огромных объёмах. И никто не объявляет это смертельной угрозой для экологии.

Тем не менее, вокруг платформы постоянно несут дежурство два судна, на которых установлено нефтесборное оборудование последнего поколения для работы в зимних условиях. Кроме того, мы продолжаем изучать все появляющиеся на рынке новинки в этой области, помогающие ликвидировать загрязнение. И если у нас будет возможность качественно улучшить наше оснащение – мы ей воспользуемся.

НГЕ: Экологи говорят, что максимальный разлив может составить десятки тысяч тонн нефти и покрыть 140 тыс. кв. км и 3,5 тыс. км береговой зоны. Совпадает ли это с вашими оценками?

Любин: При подобных расчётах используется абсолютно фантастические данные. К примеру, рассматривается сценарий повреждения основания платформы – кессона, где будет храниться нефть. Но стенка кессона – это три метра бетона, поверх которого – более четырёх сантиметров плакированной стали! Это особая сталь высокой твёрдости, устойчивая к коррозии и износу. По сути, такая конструкция может выдержать сверхнагрузки. То есть речь идёт о событиях, которые в обыденной жизни произойти просто не могут и к промышленному освоению месторождения никакого отношения не имеют. Конечно, в теории можно предусмотреть любые варианты, ссылаясь на то, что иначе появляется угроза экологическое безопасности. Но это же абсурд.

Границы прогнозируемого нефтяного пятна тоже искусственно увеличены в южном и западном направлениях, вопреки гидрометеорологическим условиям. Причём в расчётах, которые периодически возникают в прессе, модель пятна непрерывно расширяется в течение 10 суток. Это в принципе нереально, поскольку разработанный план ликвидации разливов предусматривает локализацию пятна в течение четырёх часов при помощи наших сил и средств, ресурсов, расположенных в районе терминала в Варандее, а также профессионального аварийно-спасательного формирования, несущего круглосуточное дежурство в районе платформы.

К сожалению люди, не являющиеся специалистами, не всегда в состоянии отличить какие-то провокационные заявления от реальных данных.

НГЕ: Ещё экологи говорят, что базы спасателей находятся в тысяче километров от платформы, что на помощь вовремя не подоспеть. Вы этот факт учитываете в своём плане ЛРН?

Любин: И это тоже вымысел, как и постоянно звучащий тезис о том, что у нас нет никакого необходимого оборудования для ликвидации аварий.

Как я уже говорил, вокруг платформы постоянно дежурит два ледокола, часть оборудования расположено на ней самой. Дополнительное оборудование для защиты береговой линии находится в Варандее, который от платформы отделяет всего в 55 км. Наконец, в Нарьян-Маре, на расстоянии менее 250 км от нас, в этом году открыта база аварийно-спасательного центра МЧС.

НГЕ: Звучало мнение, что большое количество поставляемого на платформу оборудования было с браком. Как вы устраняли эти риски?

Любин: Всё оборудование закупалось у мировых лидеров производства нефтепромысловых устройств и систем с учётом требований эксплуатации объекта. Среди поставщиков есть как российские, так и иностранные компании, в том числе такие как Aker Solutions, Siemens, Baker Hughes и другие. В любом случае, во время пуско-наладочных работ все системы проходят очень тщательную проверку работоспособности. Не думаю, что кто-то может всерьёз решить, что для реализации такого крупного и сложного проекта можно использовать какую-то бракованную продукцию.

НГЕ: Известно, что верхняя часть платформы взята со списанной платформы «Хаттон» 1984 г. постройки, эксплуатировавшейся раньше в Северном море. Как можно дать гарантию, что эта конструкция 30-летней давности будет надёжной?

Любин: Информация о приобретении «Хаттона» служит темой бесконечных спекуляций о якобы старой платформе, на которой мы работаем. Хочу ещё раз отметить: платформа «Приразломная» – это новый объект, который строился для работы с учётом конкретных природно-климатических условий региона, где расположено месторождение. Нижняя кессонная часть – уникальная конструкция. При строительстве верхнего строения использовалось абсолютно новое оборудование и несколько несущих конструкций от «Хаттона», надёжность и прочность которых были многократно проверены и подтверждены. По сути – это заново созданный объект. Так что те, кто говорит о какой-то старой платформе или действительно искренне заблуждаются, или сознательно создают на факте покупки «Хаттона» миф о грозящей миру катастрофе.

НГЕ: Также говорят о том, что постоянно повышается стоимость проекта. Вы можете это прокомментировать?

Любин: На сегодняшний день исторические затраты на реализацию проекта составляют порядка 100 млрд рублей, из которых около 60 млрд рублей – это цена самой платформы. Остальное – береговая инфраструктура, суда, средства обеспечения безопасности работ. Приблизительно такой же объём инвестиций потребуется на весь срок реализации проекта с учетом операционных затрат. А цена платформы остаётся неизменной.

НГЕ: Что будет с платформой, когда разработка месторождения завершится?

Любин: Проектный срок эксплуатации месторождения – 25 лет, а железобетонной конструкции платформы – минимум 50 лет. Мы говорим о конструкции в целом, понятно, что рабочее оборудование в течение этого времени будет ремонтироваться или меняться. После завершения разработки Приразломного проектом предусмотрена ликвидация пробуренных скважин и доставка платформы на берег для дальнейшей утилизации.

НГЕ: В каком режиме вы хотели бы наладить диалог с общественными природоохранными организациями?

Любин: В конструктивном. Все расчеты, которые мы производим, в том числе в вопросах охраны окружающей среды, полностью соответствуют и нормам законодательства, и правилам международного судоходства. Если кого-то не устраивают существующие законы, они всегда могут выступить с инициативами по их изменению, представив свои аргументы и расчёты. Уверен, это более цивилизованная практика, чем распространение мифов о том, что мы используем технологии и оборудование 30-летней давности.

НГЕ: Есть ли в проекте какие-то уникальные технологии или решения?

Любин: Я могу сказать, что кессон – это уникальнейшая разработка. Он несёт на себе основную нагрузку, и от его надёжности зависит надежность всей платформы. Именно специально разработанная кессонная часть позволила нам создать объект, который может успешно противостоять арктическому климату – волнам, льдам, защищать все оборудование и обеспечивать безопасную работу. Но если говорить о морских платформах – они все по-своему уникальны и изготавливаются, как правило, под конкретные проекты. Верхняя часть «Приразломной» представляет собой более стандартный объект, но он, конечно, тоже адаптирован к арктическим условиям.

/Отдел по связям с общественностью и СМИ ООО «Газпром нефть шельф»/