«Оборудование нужно производить в России»

Как санкции повлияли на нефтегазовый сектор и как новые компании будут работать на шельфе, рассказал «Ведомостям» Сергей Донской

Министр природных ресурсов и экологии Сергей Донской не согласен с тем, что проблема импортозамещения на шельфе возникла лишь после введения санкций США и Евросоюзом. Такая задача стояла уже тогда, когда компании только планировали начать осваивать Арктику. Санкции просто ускорили необходимость импортозамещения. Решать проблему придется путем кооперации с зарубежными компаниями, в первую очередь китайскими, но создавая производство здесь, в России. «Шельфовые проекты – это не только добыча углеводородов, это все-таки синергетический эффект, серьезный фактор влияния на смежные отрасли», – говорит Донской. Он надеется, что частные компании наравне с государственными получат доступ на шельф: это «позволит не снижать темпы освоения шельфа». Вопрос активно обсуждается с весны, но, похоже, вновь подвис. «Но не закрыт», – уверен министр.

– Санкции против России со стороны других стран действуют уже больше года. Как они сказались на нефтегазовой отрасли и как повлияют в будущем?

– Чтобы ответить на этот вопрос, нужно в целом посмотреть, в каких условиях работает сейчас отрасль. Во-первых, у нас есть ограничения на поставку технологий, оборудования, на участие иностранных компаний в нефтегазодобыче и получение финансирования в целом. Ряд глав или владельцев российских компаний также находятся под санкциями. Этот момент иногда упускают, но он также влияет на отрасль в целом. Во-вторых, санкции не единственный фактор, который влияет на состояние геологоразведки, добычи и объемов инвестирования в эту сферу. Сейчас цены на все виды полезных ископаемых имеют тенденцию к снижению по разным причинам. Это и снижение темпов роста экономик целого ряда стран, еще недавно быстро развивавшихся, переизбыток предложения сырья на рынках, изменение объема финансирования проектов. То есть сработало множество факторов, которые повлияли на российский рынок.

– С какими компаниями и по каким договорам разорваны контракты кроме шельфовых?

– Называть конкретные примеры не буду. Санкции имеют разное влияние на проекты, которые реализуются на шельфе и на суше. На суше нефтегазовая отрасль имеет хороший потенциал и возможности по обустройству и разработке месторождений, так как 80% оборудования там отечественное. На шельфе ситуация другая. Выдержать сроки лицензионных обязательств, энергостратегии до 2030 г. без привлечения оборудования извне будет сложно. Но необходимость замены импортного оборудования на отечественное в новых проектах на шельфе, проектах с трудноизвлекаемыми запасами и запасами глубокого залегания звучала давно. Мы всегда говорили, что шельфовые проекты – это не только добыча углеводородов, это все-таки синергетический эффект, серьезный фактор влияния на смежные отрасли, на территории, где будет размещаться производство, на территории, которые будут обустраиваться для шельфовых проектов. Эта задача была поставлена сразу, когда заговорили об активном развитии шельфа. Прежде чем начать добычу на шельфе, нужно изучить территорию, обустроить, и только спустя 15–20 лет можно добывать углеводороды, получать доходы, налоги. До этого момента необходимо привлекать производственные предприятия, специалистов, обеспечивать территориальное развитие. Поэтому импортозамещение на шельфе – это составляющая его освоения, это условие по умолчанию. Мы говорим, что санкции нас где-то ограничивают, сдерживают, не дают работать. Но, по сути, по большей части это возможность реализовать шельфовые проекты, как изначально задумывалось, как стратегический проект, имеющий синергетический эффект для территориального развития в Арктике. Арктика – это не только геология и добыча, но и социально-экономическое развитие территории и геополитика.

– Но нужно время, чтобы у нас появились суда, буровые платформы для шельфа. А у «Газпрома» и «Роснефти» есть лицензионные обязательства. Им сейчас нужно бурить.

– Безусловно. Когда в 2012 г. «Роснефть», «Газпром» и другие компании планировали работы на шельфе, никто не знал, что будут ограничения по поставкам оборудования, финансированию. Но сегодня важно, чтобы отечественная составляющая играла первостепенную роль. Это залог устойчивости отрасли, а в какой-то мере – безопасности. В ряде стран это стало стимулом развития, вывода страны на новые конкурентные уровни развития.

– После того как были введены санкции, многие говорили, что мы можем найти оборудование в том же Китае. Нашим компаниям придется закупать китайское оборудование?

– Конечно, оно будет присутствовать. В Китае есть разные производители оборудования, оно имеет разные качество, обслуживание, стоимость. Китай с учетом широкомасштабности производства может выпускать оборудование достаточно быстро, иногда копируя те или иные аналоги. Россия с китайскими предприятиями будет выстраивать отношения с точки зрения кооперации, но оборудование нужно производить здесь, в России, и использовать отечественные мощности.

С китайскими компаниями надо кооперироваться. Как – это уже отдельная тема. Главное – чтобы эта кооперация позволила нашим компаниям получать эффективное, надежное и недорогое оборудование, а государству – производство основной части оборудования в России и дополнительные доходы в бюджет.

– Сколько времени уйдет на то, чтобы отечественная отрасль начала производить оборудование в достаточном объеме для шельфа?

– Могу только предполагать, что это может занять 5–10 лет. Но с учетом современного развития производства все может произойти очень быстро. Возьмем как пример заводы по производству сжиженного газа. Вроде бы огромные заводы на миллионы тонн, а за счет эффекта масштаба – блочности, стандартности – их строят в сжатые сроки. При использовании современных подходов процесс создания оборудования для шельфа в России можно ускорить. Было бы желание.

– США ввели санкции против Южно-Киринского месторождения «Газпрома». Вы, наверное, уже обсуждали с компанией это. Санкции сильно повлияют на освоение месторождения?

– Мы общались с «Газпромом», но окончательной оценки от них не получили. Южно-Киринское является основной ресурсной базой для третьей очереди завода СПГ по проекту «Сахалин-2». Это уникальное месторождение. Оно первое из российских месторождений углеводородного сырья, которое будет разрабатываться с использованием подводных комплексов. Аналогов такого оборудования в России пока нет. Как быстро мы сможем произвести аналоги или с кем-то скооперироваться, сказать сложно, но возможности есть.

– Насколько я знаю, такое оборудование производят в США и Норвегии.

– В Азии тоже есть предприятия. «Газпром» сейчас рассматривает различные варианты. Будут ли меняться проектные варианты разработки месторождения, сказать сложно, но пока коллеги не сообщали нам о сдвиге сроков.

– В сообщении минэнерго США о санкциях в отношении этого месторождения говорилось, что там много нефти. На баланс пока поставлено немного – менее 10 млн т. Насколько там велики ресурсы нефти?

– Я исхожу из тех данных, которые нам предоставляет Государственная комиссия по запасам. Пока на балансе стоят в основном запасы газа, хотя некоторые специалисты говорят, что там есть и нефть.

– В 2014 г. «Роснефть» и ExxonMobil открыли месторождение «Победа» в Карском море. Сейчас процесс затормозился. Просили ли компании перенести сроки освоения участков?

– Сегодня актуализировано 36 лицензий, выданных на участки шельфа. По данным Роснедр, в 2015 г. внесены изменения в восемь лицензий «Роснефти» и пять – «Газпрома». Сейчас «Роснефть» выполняет и даже перевыполняет все лицензионные обязательства, но в дальнейшем объемы бурения увеличатся. Мы понимаем, что компания находится в сложной ситуации, так как из-за санкций ее иностранные партнеры, которые финансировали геологоразведку, не могут теперь работать. «Роснефть» вышла с инициативой сдвинуть сроки освоения. Это позволит, не нарушая условий лицензии, работать на шельфе, пусть и с определенными задержками. На наш взгляд, в сегодняшней ситуации это обоснованно, но важно, чтобы сроки не сдвигались слишком сильно.

– В этом году вновь обсуждается тема доступа частных компаний на шельф. Президент «Лукойла» Вагит Алекперов сомневается, что этот вопрос будет решен положительно в ближайшее время. На ваш взгляд, стоит ли сейчас давать компаниям допуск на шельф или можно повременить?

– Минприроды не раз выступало с инициативой разрешить частным компаниям работать на шельфе. Сейчас, как было сказано, действуют санкции против отдельных компаний, месторождений и представителей отрасли. Это влияет на темпы освоения шельфа. Мы хотим, чтобы за счет отечественных компаний появилась возможность более гибкого способа привлечения инвестиций в шельфовые проекты. У наших компаний есть опыт работы на шельфе, хорошие выстроенные отношения с подрядчиками. Как пример – освоение шельфа Каспия или Вьетнама. На Каспии работы идут с привлечением отечественных подрядчиков, платформа построена на российских верфях. Появление новых участников на шельфе позволит не снижать темпы освоения шельфа.

– То есть вы еще будете возвращаться к этому вопросу?

– Вопрос не закрыт. Мы рассматриваем различные варианты. Учитывая то, что шельф имеет природоресурсное, экологическое и геополитическое значение, мы понимаем, что вопрос требует очень взвешенного подхода. Мы должны подготовить всесторонне аргументированные предложения, которые будут докладывать президенту.

– А не получится так, что, когда доступ будет открыт, все шельфовые участки будут розданы госкомпаниям? Они недавно вновь обратились в Роснедра с просьбой отдать им без тендера участки.

– Не получится. Да, я согласен, что идут запросы от компаний. Сейчас они претендуют на 11 участков (девять на шельфе и два на суше). Не думаю, что, придя на шельф, новые компании будут в таком же масштабе, как госкомпании, работать, получив права пользования. Скорее всего здесь масштабы будут существенно меньше.

– Сколько госкомпании заплатили за участки на шельфе по итогам 2014 и 2015 гг.?

– За два года бюджет получил за счет шельфовых участков 33,6 млрд руб.

– «Роснефть» оспорила итоги конкурса на сухопутную часть Восточно-Таймырского участка. Что Минприроды ответило на запрос «Роснефти»?

– 11 сентября мы направили ответ на письмо «Роснефти». В нем Минприроды поддержало позицию Роснедр, которые не видят нарушений в проведении конкурса и, соответственно, в результатах, согласно которым «Лукойл – Западная Сибирь» выиграла конкурс. Дальше решение будет принимать суд.

– «Роснефть» и «Газпром» сейчас претендуют на одно месторождение – Мурманское в Баренцевом море. Когда будет принято решение, кому его отдать?

– Когда в 2008 г. были сформулированы принципы работы на шельфе, предполагалось, что в случае спорных вопросов компании будут решать их за столом переговоров. При этом предполагалось, что нефтяные месторождения достанутся нефтяным компаниям, т. е. «Роснефти», газ – газовым: «Газпрому». Но сейчас участки мало изучены и информации по запасам нет. Есть только прогнозы, участки могут содержать и жидкие углеводороды, и газ. С другой стороны, месторождения, как правило, не являются только газовыми. Они могут содержать и нефтяную составляющую. Поэтому каждая компания должна обосновать, почему этот актив, на который они претендуют, будет у них более эффективно работать, чем у коллег. У нас есть предложение ввести наиболее эффективный механизм разрешения споров – аукцион. Сейчас идет подготовка изменений в законодательство.

– Но Мурманское – это в основном газовое месторождение…

– Правительство решит, кто из компаний получит его.

– Есть ли еще месторождения, на которые претендуют обе компании?

– Из 11 поданных ими заявок есть два месторождения, на которые они претендуют. Это Лаявожское и Ванейвисское месторождения в НАО. Это перспективные проекты с точки зрения изучения. Лаявожское (запасы по С1 + С2 – 9,8 млн т нефти, 140,1 млрд куб. м газа) было открыто в 1971 г., Ванейвисское (6,5 млн т нефти, 85,2 млрд куб. м газа) – в 1974 г. Оба месторождения подготовлены для промышленного освоения. Победитель будет определен по итогам аукциона. Сейчас Роснедра готовят проект распоряжения о его проведении. Аукцион может быть объявлен уже в этом году.

– Завершилась ли проверка «Сахалина-1» и «Сахалина-2»?

– Ее планируется завершить до 16 октября. На следующей неделе на совещании в Минприроды будут рассмотрены промежуточные итоги.

– Какие крупные месторождения на суше остались в нераспределенном фонде и какие планируется выставить на торги в ближайшее время?

– В распределенном фонде недр находятся нефтяные месторождения, на долю которых приходится 93,7% извлекаемых запасов. Месторождения нераспределенного фонда содержат 27,1 млрд т нефти, 64,8 млрд куб. м газа, 3,34 млрд т конденсата. В этом году планируется провести конкурс на Назымский и Ай-Яунский участки. Их освоение потребует применения капиталоемких инновационных технологий для вовлечения трудноизвлекаемых запасов углеводородов. Прорабатывается вопрос продажи Эргинского месторождения. Надеюсь, что в конце года мы успеем объявить аукцион.

Что касается твердых полезных ископаемых, то сейчас особое внимание уделяется развитию минерально-сырьевой базы Дальнего Востока и Байкальского региона. В нераспределенном фонде недр учтено более 100 участков недр крупных по размеру запасов твердых полезных ископаемых месторождений. К ним относятся месторождения олова Шерловогорское в Забайкальском крае, угля – Урагальское в Хабаровском крае, золота и алмазов в Республике Саха (Якутия) – соответственно Кючус и Трубка Краснопресненская, плюс Сухой Лог – в Иркутской области, здесь же Непское месторождение калийных солей, Белая Зима и Вишняковское – это месторождения редких металлов.

В 2015 г. планируем лицензировать рудоперспективные площади в Амурской области – Хайктинскую и Полюс Северный, Шеелитовое месторождение золота, Туманинскую площадь в Магаданской области, месторождение каменного угля Бухта Угольная в Чукотском автономном округе и Делькенскую площадь в Хабаровском крае.

– Новая классификация запасов нефти и газа начнет действовать с 2016 г. Готовы ли к этому переходу компании?

– В сентябре было проведено совещание с компаниями по этому вопросу. Методика подсчета запасов подготовлена, идет апробация. В ней принимают участие крупнейшие компании-недропользователи, в том числе «Роснефть», «Газпром нефть», «Лукойл», «Башнефть», «Славнефть», «Сургутнефтегаз». У компаний были вопросы, но они все решались в рабочем порядке.

– А сколько запасов может выпасть из-за применения новой классификации?

– Не буду забегать сейчас вперед. Новая классификация учитывает экономическую составляющую проектов. Постановка извлекаемых запасов на баланс будет идти на основе проектных документов. Классификация даст возможность более четко определить, какие запасы при сегодняшнем налоговом режиме могут разрабатываться рентабельно, а какие – нет.

– Почему Минприроды сейчас решило выставить на продажу крупнейшее золоторудное месторождение Сухой Лог?

– Сегодня идет оценка, как максимально эффективно разработать это месторождение и не сорвать сроки. Недавно были с коллегами в г. Бодайбо (Иркутская обл.) – как вы знаете, это центр золотодобычи. Все находится в упадочном состоянии, люди уезжают. Мы еле улетели оттуда. Поэтому у меня большие надежды, что разработка месторождения будет иметь максимальный эффект для развития региона, т. е. это такой синергетический проект.

– Не обращалась ли Байкальская горная компания за изменением лицензии на Удоканское месторождение меди в связи с тем, что компании не удалось договориться с китайским инвестором Hopu о реализации медного месторождения и из проекта вышел «Ростех»?

– Лицензионные сроки по этому месторождению длинные, компании нет необходимости торопиться. Но я бы посоветовал коллегам внимательно отнестись к срокам, которые установлены президентом по актуализации лицензий.

– Актуализация должна завершиться до конца 2016 г. Какие промежуточные итоги?

– Актуализация, как вы знаете, обусловлена как объективными, так и субъективными причинами. Объективные – это отсутствие транспортной и энергетической инфраструктуры, рыночные условия. А субъективные – дефицит финансового, технического, технологического и кадрового обеспечения, невыполнение объемов геолого-разведочных работ. К 1 сентября от компаний поступило на актуализацию 660 заявок, в том числе 441 – по углеводородному сырью и 219 – по твердым полезным ископаемым. Положительное решение принято по 321 заявке – это нефть и газ и 119 – по твердым. Отказали по 27 и 6 лицензиям соответственно.

– Несколько месяцев назад Минприроды вынесло предупреждение «Норильскому никелю» в связи с загрязнением атмосферы. Предполагается ли какой-либо штраф компании за превышение объемов выброса серы в воздух?

– По результатам проверки в прошлом году предприятию были выданы предписания об устранении нарушений в связи с превышением нормативов. Срок исполнения предписания был июль этого года. В конце августа Росприроднадзор провел повторную проверку, отобрали пробы выбросов от источников. К сожалению, превышения сохраняются. Нормы по оксиду азота – в 29 раз. Росприроднадзор сейчас ведет административное производство. По завершении всех административных процедур мы обнародуем материалы.

– Что грозит компании?

– Как минимум штрафы.

– Как идет согласование с другими министерствами применения вычета по налогу на прибыль в размере затрат на геологоразведку? Насколько обоснованным вы считаете коэффициент 3 для Дальнего Востока и оправдан ли этот коэффициент в свете того, что для НИОКР он 1,5?

– Начну с последнего. В основу проекта вошли параметры вычетов на геологоразведку при исчислении налога на прибыль. Эта мера прежде всего создает дополнительные стимулы для геологоразведки, применения отечественных технологий и оборудования. Механизм работает за счет повышающего коэффициента – дифференцированно для регионов с разной инвестиционной привлекательностью. Плюс исходя из геологических рисков и экономических факторов. 3,5 – на территории Дальневосточного федерального округа, Иркутской области, Красноярского края. 2 – для внутренних морских вод и континентального шельфа и российской части Каспия. При этом надо понимать, что для шельфа уже особые налоговые условия, которые учитывают геологические риски пользователей недр.

Мы рассчитываем, что в результате этих мер дополнительный прирост запасов составит более 1 млрд т. Дополнительные доходы консолидированного бюджета за счет НДПИ, таможенной пошлины, разовых платежей и налога на прибыль – 2,3 трлн руб.

Минфин же считает, что в условиях макроэкономической ситуации нужно вместо коэффициентов 3,5 и 2 установить коэффициенты соответственно 1,5 и 1,2. Пока идет проработка этих предложений.

– Планирует ли министерство отменить создание ликвидационных фондов в связи с экономической ситуацией? Предполагается ли разработка другого инструмента для ликвидации последствий разработки месторождений?

– Нет, об отмене речь не идет. Весной мы провели согласительное совещание, планировали направить в Минюст России и внести в правительство документ. Действительно, сейчас мы вынуждены отсрочить решения, которые могут дать дополнительную нагрузку на компании. До 2019 г. вводится мораторий – как и по другим неналоговым платежам. Но мы планируем этот механизм использовать.

– Откуда Минприроды черпает статистику по коммунальному мусору (закладывая нормативы городского мусора в 50–60 кг на человека против 250–360 во всем мире)? Или россияне более экологичные и действительно вырабатывают меньше мусора?

– Статистика интегрируется в системе Росприроднадзора. Существует статистическая форма, так называемая форма «2-ТП отходы», по которой предприятия отчитываются. Наверное, есть проблема занижения, ошибок, но вряд ли это большие значения. Что касается сравнения… В России ежегодно образуется порядка 70 млн т твердых отходов. В пересчете на одного человека это около 500 кг. Простая арифметика.

Объем ТБО на душу населения в странах Европы составляет в среднем 500 кг/год, в США – 700 кг/год. Так что в России потребление и уровень образования отходов такие же. По этому показателю сейчас лидируют Китай, Япония и Франция. Он зависит от уровня экономического развития, численности населения, от того, как управляется сфера ТБО, от уровня жизни населения.

Что касается норматива накопления твердых коммунальных отходов, то это другой показатель. Это среднее количество твердых коммунальных отходов, образующихся в единицу времени. Но, очевидно, этот норматив будет приближаться со временем к уровню образования отходов на человека, когда объем переработки будет увеличиваться. Это будет происходить по мере того, как начнут работать нормы закона, направленные на формирование индустрии переработки отходов.

/https://www.vedomosti.ru/business/characters/2015/09/24/609996-oborudovanie-v-rossii/