Кризис на исходе?

28 сентября 2015 г., Евгений Огородников, Expert Online

Традиционные месторождения нефти истощаются. Это значит, что цена на нефть неизбежно достигнет уровня, позволяющего покрыть огромные инвестиции компаний в Арктику и другие труднодоступные месторождения.

С началом нового финансового года российское и международное экспертное сообщество разразилось рядом прогнозов о будущем цен на нефть. Эксперты разделились на два лагеря.

Так называемые аналитики наперебой говорили о закате эпохи нефти и скором падении цен на энергоресурсы к новым минимумам. Например, американский инвестбанк Goldman Sachs, а с ним и ряд рыночных экспертов прогнозируют снижение цен до 20 долларов за баррель. Российский Минфин и Центробанк в базовом сценарии исходят из цены барреля в районе 50 долларов.

Есть и оптимисты — в основном это профессионалы1, люди, непосредственно добывающие нефть. Мировые цены на нефть должны значительно вырасти относительно текущих уровней, чтобы полностью покрывать издержки добычи, считает глава «Роснефти» Игорь Сечин. Минимальным уровнем цен на черное золото, по его мнению, является 70 долларов за баррель. Выше текущих видит цены на нефть и глава компании «ЛУКойл» Вагит Алекперов, его последний прогноз — 60–90 долларов за «бочку».

Говоря о Goldman Sachs и его взглядах, стоит сказать, что аналитики банка редко угадывают экстремумы цены. В мае 2008 года они прогнозировали достижение «спекулятивного суперпика» в 150–200 долларов за баррель (4 июля 2008 года цены на нефть достигли исторического максимума в 143,95 доллара), а на 2009 год прогнозировали цену в 126 долларов за баррель (среднегодовая цена составила 61,74 доллара). Ни тот ни другой прогноз не сбылся.

Дело в том, что рынок нефти можно разделить на две взаимозависимые составляющие. Это реальный — спотовый — рынок объемом порядка 3,5 трлн долларов, и виртуальный — фьючерсный — с оборотом около 35 трлн долларов (не считая рынка опционов и фьючерсов на рынках Азии и Ближнего Востока). При этом два самых торгуемых на биржах контракта Brent и WTI имеют мало общего со спотовым рынком. Brent — смесь из нескольких сортов нефти, добываемых на шельфе Cеверного моря. Традиционно это «бенчмарк» для европейского рынка, однако истощение шельфа северных морей привело к тому, что он все больше становится сугубо виртуальным. У североамериканского WTI дела получше, но к реальной поставке приводит максимум 2% от объема торгов. Большинство биржевых контрактов заканчивается тем, что в конце их срока действия покупатель просто выплачивает разницу между ценой контракта и реальной ценой нефти на тот момент.

Goldman Sachs — один из крупнейших игроков рынка виртуальной нефти, поэтому его прогнозы рынку интересны и биржа к нему прислушивается. На фьючерсном рынке не имеет значения, сколько у тебя реального товара (нефти), важно, сколько у тебя денег. Краткосрочно может быть установлена любая цена, а если еще и спотовый рынок играет на твоей стороне, то цену можно уронить или поднять до любого уровня в краткосрочном моменте.

Если на спотовом рынке образуется небольшой профицит, то цены стремительно падают, если же наоборот — цена быстро растет. Однако долгое время (около 50 лет) на рынке нефти поддерживался искусственный дефицит, за которым пристально следил нефтяной картель ОПЕК. В итоге цены на нефть по сравнению с другими энергоресурсами оставались высокими. Из-за дороговизны нефти произошло существенное замещение этого ресурса в отраслях мирового хозяйства другими (газом, углем, атомом, гидроэнергетикой). А доля нефти в мировом энергобалансе снизилась с 50% в 60–70-е годы до 32% сегодня. Нефть ушла из коммунального хозяйства и энергетики, и теперь до 70% ее используется в виде топлива для транспорта.

При этом рынок нефти неэластичен. Например, если у авиакомпании дефицит керосина, то она купит его практически по любой цене, лишь бы отправить рейс, однако емкость баков самолета ограничена. И если у компании излишек топлива — то это уже проблема: его нужно хранить, оно замораживает оборотные активы и т. д. Вторую «бочку» проще продать с дисконтом. Поэтому до 98% всей добываемой нефти законтрактовано на спотовом рынке. Условно говоря, нефтяник знает, куда пойдет та или иная добытая нефть, когда она еще не вытекла из скважины.

Если цены на нефть десятилетия оставались относительно высокими, то последние 12 лет рынок жил в условиях ультравысоких цен. Бал здесь правила геополитика, отключая игроков от рынка целыми странами. Война в Ираке, санкции против Ирана, сокращение нефтедобычи в Мексике, Великобритании и Индонезии, истощение легкодобываемых запасов в странах Персидского залива… В итоге зимой 2008 года цена барреля Brent впервые в истории превысила рубеж в 100 долларов. Новый виток дефицита начался в 2010 году: политический кризис в Ливии, гражданская война в Сирии, бомбежка Йемена. В итоге с растущего рынка нефти уходили игроки, их доли занимали страны ОПЕК во главе с Саудовской Аравией, США и, конечно же, Россией.

Однако в 2014 году отлаженный механизм создания дефицита начал давать сбои. В частности, новое предложение нефти от Саудовской Аравии не было компенсировано выпадением добычи. Напротив, крупнейшие игроки рынка — страны ОПЕК, США и Россия — наращивали производство. Образовался тот самый губительный профицит, который и уронил цены.

Нефтяной рынок в прошлом году выглядела так: мировой спрос на нефть вырос на 700 тыс. баррелей в сутки, а предложение — на 2,2 млн баррелей в сутки. На рынке появился избыточный объем. В результате почти все хранилища на суше оказались заполнены нефтью, а в США был достигнут рекордный уровень коммерческих запасов за последние 30 лет — примерно 450 млн баррелей. Именно этот навес и давит на виртуальный рынок нефти. Следом падают и спотовые.

Два главных источника избыточной нефти — страны ОПЕК во главе с Саудовской Аравией (особенности месторождений Саудовской Аравии позволяют остановить и быстро возобновить добычу, а с учетом своих нефтяных запасов страна может играть роль регулятора рынка) и добытчики сланцевой нефти в США, которые, по распространенной версии, и вступили в борьбу за американский рынок нефти.

Высокие цены на нефть, с одной стороны, явление искусственное. С другой стороны, они во многом оправданны, так как традиционные (дешевые) запасы нефти на планете иссякают. В поисках ценного ресурса нефтяники пошли на шельф (Северное море и Мексиканский залив), нефтеносные пески и битумы (Канада и Венесуэла). Мейнстримом последнего десятилетия стал бум добычи сланцевой нефти. Долгое время сотни небольших частных компаний в США обкатывали технологию нефтедобычи из плотных пород — бурение горизонтальных скважин и гидроразрыв пласта. Технологии эти известны еще с середины прошлого века, но развиться они смогли именно в США и именно в последние десять лет — в период стабильно высоких цен на нефть. В итоге по США прошла очередная «золотая» (на этот раз нефтяная) лихорадка, когда масса предпринимателей ринулись добывать нефть. На пике добычи в 2014 году на сланцевых месторождениях работало более 1300 бурильных станков (40% от всех установок в мире). Такое количество станков показывает масштабы бума.

Благодаря активности сланцевых компаний добыча в США выросла с 6,78 млн баррелей в сутки в 2008 году до 11,64 млн баррелей в сутки в 2014-м — то есть более чем на 70%. Это позволило США серьезно снизить дефицит торгового баланса, и, по мнению многих экспертов, именно рост сланца заставил Саудовскую Аравию начать игру на выживание с рынком сланцевой индустрии. Так как потребление нефти в США растет очень медленно, кроме как через демпинг сохранить свою долю на рынке Саудовской Аравии не удалось.

Ставка была сделана на то, что запас ценовой прочности у сланцевой индустрии невелик. Себестоимость добычи такой нефти зависит от множества факторов, но два основных — это дебет скважины и стоимость бурильных работ. Стоимость бурильных работ американским нефтяникам удалось существенно снизить. За последние семь лет средний срок бурения скважины сократился с четырех-пяти месяцев до двух недель, и, по всей видимости, быстрее бурить нефтяники не могут. Это значит, что предел эффективности в этой области уже достигнут. Сейчас игроки активно работают над дебетами скважин — объемом выдаваемой нефти. Прогресс есть, но есть и некий предел. За последнее десятилетие разбурены самые лакомые нефтеносные участки, и большинство «легких» запасов сланцев заканчивается.

Себестоимость добычи сланцевой нефти очень широко варьируется. На формациях Баккен и Игл-Форд (60% добываемой сланцевой нефти) работает больше ста компаний; по оценкам инвестбанков, баррель обходится таким игрокам в от 43 до 80 долларов. Департамент минеральных ресурсов Северной Дакоты, где находится Баккен, приводит цифры от 29 до 77 долларов за баррель. Так или иначе, текущим падением цен сланцевая добыча оказалась поставлена под удар, многие компании сворачивают свою деятельность, о чем говорит снижающееся количество работающих буровых станков. Начались первые банкротства в сланцевой отрасли.

Сейчас американская сланцевая индустрия выживает в основном за счет финансовых инструментов (хеджирования и кредитования под будущие проекты). Вопрос в том, что произойдет, когда этот ресурс будет исчерпан: хеджи заканчиваются в октябре. Совершенно непонятно, кто может перекредитовать сланцевые компании на 140–160 млрд долларов.

Как бы то ни было, профицит на рынке не рассасывается. Судя по всему, пытаясь решить финансовые проблемы, возникающие из-за падения цен, большинство производителей (и сланцевых, и стран ОПЕК, и независимых) пытаются компенсировать выпавшие доходы продажей большего количества баррелей.

Во множестве аналитических обзоров текущий кризис сравнивают с нефтяным кризисом 1986 года, когда борьба стран — экспортеров нефти за рынки сбыта привела к падению цен на 70%. В тот кризис Саудовская Аравия вынуждена была отказаться от роли регулятора мирового рынка, а министр нефти Саудовской Аравии покинул свой пост. ОПЕК пришлось жестко работать с системой квот, в том числе со странами, не входящими в ее состав (Норвегия, Мексика). Этот кризис закончился лишь после экономического обвала в Азии в 1997–1998 годах и дефолта в России.

Однако можно вспомнить и другую историю — правда, полуторавековой давности. В середине 50-х годов ХIХ века в США стал расти спрос на нефть в связи с появлением нового высокотехнологичного осветительного прибора — керосиновой лампы. Традиционной нефти (из колодцев и источников) стало не хватать, возникла технология бурения нефтяных скважин. Тысячи свободных американцев, прихватив собственные сбережения, взяв кредит или разместив акции, бросились в штат Пенсильвания. Нефтяная лихорадка охватила рынок. Однако, обкатав технологию, частники так и не смогли на ней массово заработать. Зато серьезно заработать смогла Standard Oil. Ей приписывают изобретение технологии манипулирования общественным мнением — в прессе предсказывался закат нефтедобычи, апокалипсис рынка и скорый приход нового века электричества. Цены на нефть упали, а Standard Oil, скупая обанкроченные промыслы, монополизировала отрасль нефтедобычи накануне наступления века автомобиля.

Похоже, сейчас наблюдается подобная картина. Пессимистичны по ценам на нефть аналитики и спекулянты, и оптимистичны нефтяники. Почему? Тот самый профицит нефти, который обрушил биржевую цену, во многом создан странами ОПЕК, нарастившими добычу с привычных 30 млн баррелей в день до 32 млн баррелей этим летом. Таким образом, объем профицита на рынке всего 0,5–1,5%.

В итоге перепроизводство нефти достигало 2 млн баррелей в день в начале этого года (данные МЭА). Во втором-третьем кварталах профицит снизился до 1 млн баррелей, а прогноз на конец 2015 года — всего 0,6 млн баррелей.

Возможно, такой излишек был бы приговором для рынка нефти, однако истина, которую знают все нефтяники и которую почему-то забыли биржевые спекулянты: в минуту, когда вы читаете эти строки, планета потребляет рекордное количество нефти. По данным МЭА, в начале года спрос на нефть составлял 92,7 млн баррелей в день, а к концу года вырос до 94,4 млн баррелей. Более того, рост спроса на нефть в этом году будет самым высоким с 2010 года — он увеличится на 1,7 млн баррелей и начнет ослабевать лишь во второй половине 2016 года, когда рынок увеличится еще на 1,4 млн баррелей в сутки. При этом, по прогнозам того же МЭА, 2015 год станет рекордным за четверть века по объемам падения добычи вне стран ОПЕК — 0,5 млн баррелей в день. (Есть прогнозы и падения на 1,5 млн баррелей в день.) В итоге высока вероятность, что в 2016 году снова возникнет дефицит на рынке нефти, который может достичь 1,5–3 млн баррелей в сутки. Отчасти этот дефицит сможет закрыть Иран, вернувшийся на рынки США и Европы. По оценке аналитиков Газпромбанка, после снятия санкций в течение 6–9 месяцев Иран сможет дать рынку дополнительно 1 млн баррелей нефти в день (правда, лишь при условии, что в иранские нефтедобывающие проекты будут вложены серьезные инвестиции). Но произойти это может не раньше середины 2016 года. И даже несмотря на то, что подросшие цены на нефть вновь активизируют сланец, уровень 70 (плюс-минус 10) долларов за баррель в следующем году не кажется уж таким недостижимым.

Однако в перспективе двух-пяти лет цены на энергоресурсы могут оказаться еще выше. Дело в том, что традиционные запасы нефти на планете иссякают. Касается это в первую очередь стран, не входящих в ОПЕК. В США падает добыча в Мексиканском заливе, Европа теряет нефть Северного моря, Россия — Западную Сибирь, Китай (четвертый добытчик в мире), кажется, уже изрешетил скважинами крупнейшее месторождение нефти Дакинг. Пока стране удается удерживать рост добычи, однако этот рост все равно не может удовлетворить спроса.

Собственное производство в КНР составляет 4,61 млн баррелей в сутки (оценка МЭА на 2015 год). Например, в 2008 году страна добывала 3,99 млн баррелей в день. То есть за семь лет добыча выросла на 15% — вроде бы хороший темп. Однако за это же время потребление увеличилось почти на 40%, и Китай стремительно идет к лидерству в потреблении энергоресурсов. По объемам импорта нефти страна в этом году обогнала даже Соединенные Штаты: 7,37 млн баррелей в сутки против 6,54 млн. Более того, по прогнозу консалтинговой компании ICIS, импорт нефти в КНР будет расти и к 2020 году составит 434 млн тонн в год, или 8,68 млн баррелей в сутки.

В конце весны на рынке нефти произошла тихая революция: Россия обогнала Саудовскую Аравию по объему экспорта нефти в Китай. Об этом свидетельствуют данные Государственного таможенного управления Китая (GAC), согласно которым импорт КНР из России в мае вырос на 20%, до рекордных 0,927 млн баррелей в день. Экспорт из Саудовской Аравии в апреле снизился на 42%, до 0,721 млн баррелей в день.

За десять лет, с 2005-го по 2014-й, ежегодные поставки нефти и нефтепродуктов из России увеличились в 20 раз, до 36 млн тонн, с потенциалом роста до 50 млн тонн к 2020 году. Три четверти этого объема, или 28 млн тонн, приходится на «Роснефть». За последнее десятилетие компания поставила в Китай более 150 млн тонн нефти и нефтепродуктов, увеличив поставки почти в 5,5 раза, с 5,1 млн тонн в 2005 году до 28 млн тонн. В планах «Роснефти» — обеспечить к 2038 году суммарные поставки нефти и нефтепродуктов в КНР в объеме свыше 800 млн тонн.

Это значит, что пока ОПЕК вела войну с добытчиками сланцевой нефти в США, российские нефтедобытчики обошли саудитов на главном экспортном рынке нефти ближайших десятилетий.

Конечно, основа российско-китайских нефтяных взаимоотношений — сделка, заключенная в 2013 году между «Роснефтью» и China National Petroleum Corporation (CNPC) и другими китайскими компаниями о поставке нефти на общую сумму 365 млрд долларов. У «Роснефти» есть неоспоримое преимущество перед другими игроками — согласие на оплату поставок нефти в юанях. «Если Саудовская Аравия хочет вернуть себе первое место, она должна принять юань в качестве оплаты поставок нефти», — считает руководитель по исследованиям сырьевых рынков Nomura Holdings Гордон Кван. Да, за новые рынки — и Китай, и растущую Индию, с которой «Роснефть» тоже плотно сотрудничает, — приходится бороться, однако российские нефтяники пока явно обыгрывают своих конкурентов.

Если сравнивать «Роснефть» c конкурентами, то, добывая в сутки 5,15 млн баррелей нефтяного эквивалента, она превосходит Exxon Mobil (4,1 млн в сутки), и PetroChina (4 млн в сутки) и занимает первое место среди публичных нефтяных компаний.

Трудности, навалившиеся на «Роснефть» в последние пару лет в виде санкций, высокого долгового бремени, закрытых западных финансовых рынков, вряд ли способны причинить компании серьезный вред. Важно только, чтобы правительство эти трудности не усиливало, вводя своего рода санкции на добычу нефти, симметричные тем ограничениям, что ввели год назад наши западные «партнеры». Речь идет о предлагаемой Минфином новой формуле расчета налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ), которая, по словам источников в отрасли, может снизить добычу нефти на 100 млн тонн в течение 2016–2018 годов, а инвестиции в отрасль — на 2 трлн рублей.

Созданная в 1993 году «Роснефть» получила практически все нефтяные активы страны в доверительное управление. А это свыше 250 компаний и объединений отрасли. В процессе приватизации с 1993-го по 1996 год «Роснефть» лишилась ряда месторождений, а предприятия из ее состава отошли новым владельцам, в том числе «ЛУКойлу», «Сиданко», ТНК (Тюменская нефтяная компания), ОНАКО (Оренбургская нефтяная акционерная компания) и ВНК (Восточная нефтяная компания), или стали самостоятельными, как «Башнефть», «Сибнефть» или Московский НПЗ. Только к 2000 году, когда «Роснефти» удалось опять стать прибыльной, возникла новая возможность экспансии. С 2002-го по 2004 год компания взяла под свой контроль «Северную нефть» и «Енисейнефть» с правами на перспективное Ванкорское месторождение. В 2004 году приобрела за 9,7 млрд долларов «Юганскнефтегаз».

В 2012 году «Роснефть» поглотила одного из крупнейших в отрасли игроков — ТНК-ВР. Долю акционера ТНК-ВР «Роснефть» выкупила за 27,73 млрд долларов, ВР получила за свою долю 16,65 млрд долларов и 12,84% акций «Роснефти». Кроме того, ВР дополнительно приобрела 5,66% акций «Роснефти» у «Роснефтегаза». Сделка помогла «Роснефти» вырваться на первое место в мировой табели о рангах по добыче, хотя и несколько загрузила «Роснефть» долговыми обязательствами. Однако не стоит забывать, что на счетах компании есть огромная подушка ликвидности, которой без проблем хватит, чтобы обслуживать свои обязательства в ближайшем будущем.

В нормальных условиях при доступе к мировым финансовым рынкам долг «Роснефти» вообще не несет никаких рисков. Однако и в нынешней ситуации увеличение свободного денежного потока компании гарантирует обслуживание всех долговых обязательств.

Большой долг, в котором часто обвиняют компанию, — неотъемлемый атрибут растущего бизнеса, а если взглянуть на динамику показателей компании за последние 15 лет, когда из неликвидных остатков государственной собственности в нефтянке был создан мировой лидер в нефтедобыче, то легко понять, что текущий долг «Роснефти» — просто побочный эффект, который будет исправлен в ближайшие годы, даже если текущие цены на нефть сохранятся на долгие годы.

Такой оптимизм объясняется очень просто. «Роснефть» не только мировой лидер по добыче нефти, но и лидер по себестоимости. Добыча одного барреля в 2014 году обходилось ей в 3,9 доллара, что в три-четыре раза ниже, чем у ведущих мировых мейджоров. А по итогам первого полугодия 2015 года показатель операционных затрат снизился до 2,8 доллара за баррель нефтяного эквивалента.

Стоит отметить, что вся российская нефтяная отрасль крайне кризисоустойчива. Механизм изъятия сверхдоходов у нефтяников в пользу бюджета позволил российским добытчикам не расслабляться во время бума на рынке энергоносителей. «Мы анализировали данные компаний, и пока еще ни одна из них не заявила о снижении добычи», — отметил на днях заместитель министра энергетики Алексей Текслер. Для российских нефтяников, работающих в рублевой зоне и несущих основные издержки в рублях, падение цен на энергоносители было нивелировано падением курса национальной валюты. Однако нельзя сказать, что низкие цены на нефть не сказались на деятельности нефтяников вовсе. Высокая стоимость нефти создает бОльшую О с УДАРЕНИЕМ рентабельность при ее добыче, нежели при переработке на НПЗ. При падении цен на нефть прибыль переезжает в «переделы», естественно, за счет добычи — это мировая тенденция. В России в последние годы нефтяники перерабатывали нефти намного меньше, чем добывали. Именно поэтому они оказались более чувствительны к конечным ценам на нефть, нежели их западные или восточные конкуренты.

В России традиционно очень сложное отношение к нефтегазовому сектору. Почему-то, читая российскую прессу, часто можно наткнуться на мысль о том, что, мол, американцы молодцы, потому что добывают сланцевую нефть, а Китай демонстрирует чудо, показывая невиданные темпы роста добычи. В то же время о нашей нефтянке пишут обычно про «нефтяное проклятье» и «обмен золото на бусы». Но российская нефтянка — одна из крупнейших в мире индустрий. Да, ее основы заложены еще в СССР, однако к моменту развала страны нефтяное производство находилось в откровенно плохом состоянии: стагнирующая добыча, операционно убыточные компании, неэффективное расходование средств и т. д. и т. п. Отрасль чудом удалось восстановить за считаные годы и вывести в мировые лидеры. Так, во второй половине девяностых нефтяники по всей стране добывали чуть более 300 млн тонн нефти в год. По итогам 2014 года добыча нефти в России составила 526,7 млн тонн. Согласно прогнозу Минэкономразвития, в 2015 году она достигнет 530,5 млн тонн. То есть за 15 лет добыча выросла более чем на 70%.

За это время отрасль получила сотни миллиардов долларов инвестиций, обновлены фонды, выстроена транспортная и эксплуатационная инфраструктура, освоены новые нефтяные провинции. При этом российская нефть хотя и дешева в добыче, но для того, чтобы ее извлечь, приходится работать в крайне сложных условиях — в удаленных на тысячи километров от крупных городов провинциях, которые надо обустраивать и содержать.

Десятилетия главным экспортным рынком сбыта для российской нефти оставалась Европа, и под это была заточена вся инфраструктура: нефтеперерабатывающие заводы, трубы, железные дороги, терминалы, порты. С финансовой точки зрения российская нефтянка была завязана на доллар как валюту расчета. Западные нефтесервисные компании обслуживали российские месторождения. Западные нефтяники делились технологиями. Западные аудиторы заверяли отчетность.

Потребляя российские ресурсы, западные компании не спешили выстраивать партнерские отношения на своих рынках.

На этом фоне важнейший шаг, который сделал менеджмент «Роснефти», — разворот компании на восток. С постройкой трубопровода Восточная Сибирь — Тихий Океан и разработкой Ванкорского месторождения открылась возможность выхода на рынки АТР, в первую очередь в Китай. Не имея столь серьезной базы, какую имеет «Роснефть», совершить такой рывок было бы невозможно.

Согласно отчету Всемирного нефтяного совета, посвященному перспективам добычи углеводородов в Арктике, в ближайшие 15–20 лет Россия будет лидером в освоении арктического шельфа. В 2030 году в российской части шельфа Арктики будет добываться 2,2 млн баррелей в день (сейчас — около 600 тыс. баррелей), или 55% от всего объема мировой арктической добычи. «Роснефти» принадлежат 26 лицензионных участков на арктическом шельфе с суммарными ресурсами, превышающими 38 млрд тонн нефтяного эквивалента. Впереди у компании — освоение шельфовых запасов Карского моря, сопоставимых с запасами Саудовской Аравии, что позволит нам и впредь оставаться мировым лидером по нефтедобыче. К тому же мультипликативный эффект превысит сумму вложенных в освоение шельфа инвестиций более чем в семь раз.

И еще один важный момент, связанный с освоением Арктики. Традиционные месторождения истощаются, других замещающих источников энергоресурсов в мире нет. А значит, можно считать обоснованным мнение главы «Роснефти» Игоря Сечина о том, что будущая цена на нефть неизбежно достигнет уровня, позволяющего покрыть огромные инвестиции на освоение арктического шельфа.

/http://expert.ru/expert/2015/40/krizis-na-ishode/