Северяне заслуживают большего. Без государственного протекционизма Арктику не освоишь.

«Мурманский вестник», 14 марта 2013 г.

«Работать на Российском Севере должно быть выгодно, а жить – комфортно». Эта позиция для кандидата экономических наук, заведующей отделом социальной политики на Севере Института экономических проблем КНЦ РАН Ларисы Рябовой все годы ее научной деятельности – во главе угла. Тридцать один год назад пришла Лариса Александровна сотрудником в отдел экономических проблем Кольского филиала Академии наук СССР, из которого и вырос потом под руководством Геннадия Лузина научный институт. В этом году Лариса Рябова удостоена звания «Заслуженный экономист РФ».

– Лариса Александровна, первый вопрос совсем не «академический»: вы любите Север?
– Иногда не хватает тепла – родилась на солнечной Украине, но я люблю людей, которые живут здесь, люблю свою работу и красоту северной природы. Я бывала с экспедициями во многих местах нашего Севера, общалась с людьми, знаю об условиях, в которых они живут и работают, об их чаяниях. С особым уважением отношусь к тем, кто живёт в так называемой северной отдалёнке, например, в сложных условиях прибрежной Арктики. К примеру, в посёлке Териберка, на самом севере Кольского полуострова. Териберка – это вообще особое место для меня.

– Оно для всей области стало особым во времена упований на Штокман…
– Дело не только в Штокмане. Териберка – древнее поселение на берегу Баренцева моря, известное с XVI века, словно зеркало, отражает все исторические и экономические бури, что проносятся над страной. В давние времена оно процветало – здесь сходились торговые пути многих северных народов, в годы советской власти Териберку называли «флагманом побережья» – были сильный рыболовецкий колхоз, судоремонтное дело. И вот теперь на наших глазах оскудевает здесь жизнь. Но люди держатся: жив рыболовецкий промысел, работает школа – хотя бы в «новой» части села – Лодейном (в старой Териберке школу закрыли), женщины и дети ходят в Дом культуры на репетиции когда-то знаменитого на всю страну Териберского поморского народного хора – почти каждый день за пять километров пешком туда и обратно, потому что нет автобуса. Настоящие подвижницы работают здесь в Доме культуры… Ой, о Териберке я могу долго говорить.

– Сразу видно, это для вас не просто объект исследования.
– Анализируя цифры, нельзя забывать о живых людях, что стоят за ними. В Териберке впервые я побывала в середине девяностых, когда участвовала в международных научных проектах ЮНЕСКО – мы изучали проблемы приполярных регионов в условиях глобализации. Анализировали опыт прибрежных поселений скандинавского Севера, Исландии, Канады, Гренландии, Фарерских островов, Кольского Севера. Моей темой и была Териберка. По итогам совместной работы вышел трёхтомник «Управление социальными трансформациями на Севере». Были и другие исследования. Так, в середине двухтысячных под эгидой международного Арктического совета был подготовлен фундаментальный труд – «Отчёт о развитии человека в Арктике», где анализировались аспекты социального развития регионов всей планетарной Арктики. Я была одним из авторов главы о развитии северных местных сообществах и, кстати, рассказала там и о нашей Териберке.

– Недавно была представлена монография «Тренды экономического и социального развития Мурманской области», где вы и ваш коллега, кандидат наук, заместитель директора ИЭП по научной работе Владимир Дидык, обобщили результаты мониторинга за два десятилетия рыночных реформ. Куда привели нас «тренды»?
– Книга получилась, на наш взгляд, максимально честной, все выводы подкреплены цифрами. Есть и позитивные, есть и негативные тенденции. Что касается трендов экономического развития, то, с одной стороны, мы констатируем менее глубокий спад производства в нашем регионе в период экономического кризиса 90-х годов, а с другой – замедленные темпы роста в 2000-е годы по сравнению со средними по России. И то, и другое обусловлено особенностями структуры экономики области, в которой преобладает минерально-сырьевой и горнометаллургический сектор. Нельзя не отметить неустойчивость инвестиционного процесса, нарастание износа основных фондов, крайне низкие объёмы строительства жилья и объектов инфраструктуры.

– Эти выводы не назовешь ни утешительными, ни неожиданными. То же и с социальной сферой?
– Позиции Мурманской области в сфере уровня жизни населения относительно начала 1990-х годов и относительно средних показателей по России ухудшались на протяжении всего двадцатилетия. С середины 2000-х годов реальные доходы населения нашей области начали расти заметными темпами, но всё же медленнее, чем по стране в целом. Поэтому потери в уровне благосостояния, имевшие место особенно в начале 1990-х годов, для жителей нашего региона до сих пор не восполнены. Сегодня реальные доходы населения области составляют чуть более 60% от уровня 1991 г., в то время как по России в среднем они уже превысили этот уровень почти на 40%. И это притом что наша область – один из регионов – лидеров РФ по производству валового регионального продукта на душу населения. Позитивно то, что в последние годы заметно снизились показатели безработицы, но до сих пор они превышают среднероссийские. Также следует сказать о сохраняющихся проблемах высокой смертности, невысокой рождаемости и продолжительности жизни, которая ниже средней по России. Однако здесь с удовлетворением можно отметить заметное улучшение демографической ситуации относительно периода 1990-х и начала 2000-х годов. А в прошлом году нашему региону даже удалось преодолеть депопуляцию, и это большое достижение.

– Этот масштабный труд, насколько я понимаю, не только подводит итоги, но и дает пищу для размышлений о будущем. Так и вспоминаются слова вашей коллеги из КНЦ Жанны Каспарьян: «Северяне – народ нежный. Бережнее к нам надо относиться». А что вы советуете властям предержащим? Ведь на основе ваших выводов вполне можно делать прогнозы и строить планы улучшения ситуации?
– Мы при каждой возможности обращаем внимание властей всех уровней на то, что жители Севера, и в том числе нашего региона, испытывают высокую степень социально-экономической несправедливости, выражающейся в неадекватной компенсации населению за работу и проживание в суровых условиях Крайнего Севера. Жизнь в нашем регионе теряет экономическую привлекательность. Такая ситуация негативно влияет на состояние человеческого потенциала области. А ведь именно человеческий потенциал – ключевой фактор регионального развития. Нужны срочные комплексные меры, направленные на повышение уровня и качества жизни населения Мурманской области и всего Российского Севера.

– Какие конкретные меры на этом пути вам видятся?
– На мой взгляд, и эта позиция совпадает с точкой зрения многих ученых-североведов, коренная причина сложного положения в социальной сфере большинства регионов Севера и Арктики РФ, в том числе и Мурманской области, – дискриминационный по отношению к этим регионам механизм распределения доходов от освоения северных и арктических природных ресурсов. Сложившаяся система работает главным образом в пользу федерального уровня и промышленных корпораций. Это создает искусственную дотационность большинства северных регионов и муниципалитетов. Значит, нужны меры более справедливого распределения доходов, формируемых при освоении ресурсов Российского Севера и Арктики.

На Севере не обойтись и без государственного протекционизма, особенно в социальной сфере, где сегодня очень много проблем. Можно задействовать, например, государственные целевые программы ускоренной модернизации социальной инфраструктуры на Севере и в Арктике.

– Большие надежды возлагаются сейчас на готовящийся закон об арктических территориях…
– Буквально на днях, 20 февраля 2013 г., прошла информация об утверждении Стратегии развития Арктической зоны Российской Федерации и обеспечения национальной безопасности на период до 2020 г. Документ очень нужный, мы его долго ждали, в нём много хороших идей, но базовый закон по Арктической зоне до сих пор не принят. На федеральном уровне нет структуры, которая необходима для координации деятельности различных министерств и ведомств на Севере и в Арктике. Да и сами границы Российской Арктики до сих пор чётко не определены.

– Думаю, не ошибусь, если скажу, что для большинства людей экономист в современных условиях – это поклонник рынка и либеральных идей. Похоже, в Институте экономических проблем КНЦ РАН преобладают другие настроения? Как и в вашем отделе, который вы десять лет возглавляете.
– Обо всём институте говорить сложно, точки зрения бывали разные. Но в последние годы в стране наблюдается рост общественного запроса на социальную справедливость, на повышение роли государства, особенно в социальной сфере. Вера в «невидимую руку рынка», которая всё расставит на свои места, иссякает даже среди самых либерально настроенных ученых-экономистов. И мне кажется, что, действительно, большинство учёных нашего института сегодня стоит на тех позициях, что в особых условиях Севера государственный протекционизм и социальная справедливость в отношении северян не роскошь, а жизненная необходимость. А сотрудники нашего отдела, как нас в институте называют – «социальщики», всегда работали в рамках теории устойчивого развития, где очень сильна составляющая социальной справедливости.

/«Мурманский вестник», http://www.mvestnik.ru/shwpgn.asp?pid=201303149/