Сергей Донской: говорить о стабилизации рынка нефти рано

— Сергей Ефимович, хотелось бы начать с недавней публикации со ссылкой на документ о том, что вы якобы просите вице-премьера Аркадия Дворковича ограничить выдачу лицензий на газовые месторождения в Арктике только под проекты для производства сжиженного природного газа (СПГ). Насколько эта информация корректна, предлагается ли внести изменения на законодательном уровне?

На мой взгляд, СПГ — это очень перспективное направление с точки зрения развития здесь инновационного потенциала для нашей отрасли. Мы совсем недавно были в Южной Африке, где презентовали проект, и южноафриканцы заинтересовались — представляете, где Ямал, а где Южная Африка? Заинтересовались, потому что проект является и конкурентным, и интересным с точки зрения дальнейшего присутствия российских компаний в Африке.

— Я все верно понимаю, что есть еще определенное количество месторождений, которые нужно лицензировать, и предложение Минприроды сводится к тому, чтобы в условия аукционов по ним точно так же, как и в прошлом году по трем месторождениям на Гыдане, ввести спецусловия в виде обязательств по СПГ?

— Если будет принято соответствующее решение правительством. Запасы под СПГ практически сразу вовлекаются в оборот, это немаловажно. То есть проект имеет высокую отдачу как с точки зрения добавленной стоимости, так и с точки зрения реализации инновационных российских технологий. Этот проект в целом дает достаточно серьезный импульс для развития экономики России в целом и Арктики в частности.

— Но мы все же говорим о вводе спецусловий по аукционам по всей Арктике или все-таки только о Таймыре и Ямале?  

— Пока только Таймыр и Ямал. Я думаю, где-то еще можно предусмотреть, но это в зависимости от того, как рынок будет развиваться, какие проекты в дальнейшем будут реализованы.

— А есть уже данные, сколько на лицензирование участков предлагается отдать на этой территории?

— Около пяти участков.

— Вы говорили, что «Газпром», «Роснефть» и «Сургутнефтегаз» по итогам 2017 года суммарно инвестировали в геологоразведку 185 млрд рублей. Назовете цифры отдельно по компаниям?

— «Газпром» инвестировал в разведку чуть больше 65 млрд рублей, «Роснефть» — более 100 млрд, а «Сургутнефтегаз» — около 18 млрд рублей.

— Сколько компании инвестировали в геологоразведку на шельфе России по итогам 2017 года? Сколько прогнозируете в 2018-м? Какой объем инвестиций в шельфовые работы крупнейших нефтяных компаний по итогам минувшего года?

— Геологоразведка сейчас остается основным видом работ на шельфе, как вы знаете. И начиная с 2019 года в акваториях Баренцева и Карского морей компании будут вести бурение разведочных и поисковых скважин. Затраты крупнейших компаний на ГРР на шельфе, в том числе на арктическом, по предварительным данным, в 2017 году выше, чем в 2016 году. Мы видим, что возросли и объемы выполненных 2D и 3D сейсморазведочных работ, увеличилось число пробуренных поисковых и разведочных скважин. Все это говорит об увеличении активности компаний на шельфе.

— А конкретные цифры назовете?

— Предварительно затраты основных недропользователей на геологоразведку на нефть и газ на шельфе в 2017 году составили 89 млрд рублей. В 2018-м можно ожидать сопоставимые объемы инвестиций.

— При каких условиях правительство может снять мораторий с выдачи лицензий на шельф? Ранее вы говорили, что к этому вопросу можно будет вернуться после стабилизации рынка нефти. Сейчас у нас нефть более-менее стабилизировалась.

— Вы абсолютно верно подметили, цены более-менее стабилизировались, на самом деле стабильные цены следует оценивать более чем за один год. Поэтому вот это «более-менее» очень точно характеризует сегодняшнюю ситуацию. Да, мы видим и положительную для нас динамику — рынок выходит из определенного неустойчивого положения, но пока говорить о том, что окончательная стабилизация произошла, наверное, еще рано.

— Будет понятно до конца года? Начнется лицензирование?

— Вы знаете, цена не имеет прямого влияния на процесс лицензирования. Вопрос исключительно в том, как обеспечить максимальную отдачу от уже выданных лицензий. Сейчас объема лицензирования достаточно для развития арктического шельфа. Для отмены временного моратория на предоставление в пользование участков недр континентального шельфа требуется решение правительства. Но в любом случае, если компании обратятся с вопросом о том, чтобы снять мораторий, будем рассматривать.

— Речь только о «Газпроме» и «Роснефти», которые сейчас допущены на шельф, или условный «Новатэк» тоже может обратиться с такой просьбой?

— Нет, для шельфа действуют правила, которые были до установления моратория.

— То есть заявителями в данном случае могут быть только «Газпром» и «Роснефть»?

— Да.

— И о либерализации доступа на шельф мы пока тоже…  

— Пока не говорим.

— Если говорить об оптимальной цене за баррель нефти, оптимальной для снятия этих ограничений по выдаче лицензий, о которых мы с вами говорили. Ранее называлась цена в $100 за баррель как наиболее оптимальная. С учетом текущего состояния на рынке — может ли этот прогноз быть скорректирован, условно, до $70–80?

— Повторюсь, наверное, здесь надо посмотреть, какой уровень цен на рынке нефти сложится в ближайшие годы, и после оценивать экономические условия, насколько перспективно дальше расширять количество участков на арктическом шельфе. Я думаю, здесь нет каких-то триггеров, условной цены за баррель нефти, с которой следует начинать лицензирование.

— Логично, нужно время на оценку.

— Конечно, это решение должно быть взвешенным, оцененным не только с точки зрения освоения и добычи полезных ископаемых, но и с точки зрения развития смежных отраслей. Арктический шельф — это и добыча, и строительство судов, и инфраструктура, и много чего, что может получить отечественная экономика, развивая эти проекты.

— Давайте о «Роснефти» тогда поговорим? По бурению на Баренцевом море, известно ли, когда они начнут?  

— У «Роснефти» шесть участков на Баренцевом море, и в основном по всем бурение планируется после 2020 года. Исходя из лицензионных обязательств, компания не планирует бурение поисково-оценочных скважин на шельфе Баренцева моря в 2018 году.

— А в целом по бурению — ожидаете ли вы активизации в текущем году на фоне роста цен на нефть?

— Активизация, скорее всего, с 2019 года начнется, опять же с учетом положения на рынке и конъюнктуры цен.

— Что касается «Лукойла» и Хатанги. Глава компании Вагит Алекперов в декабре прошлого года говорил, что ожидания компании относительно этого участка не оправдались.    

— Да.

— А на текущий момент компания предоставила в Госкомиссию по запасам материалы о запасах скважины?  

— Пока нет.

— И не обращались?  

— Они не планировали по Хатанге ставить что-либо на баланс в 2017 году. Ожидаемый срок был — весна 2018 года.

— В связи с ориентацией России на увеличение своей доли на рынке газа, может быть, целесообразно вернуться к вопросу разработки Штокмановского месторождения за счет использования новых технологий, в том числе плавучих заводов СПГ?

— Несмотря на то что на мировом рынке такие технологии есть, я имею в виду морские СПГ-заводы, объективно Россия только набирает компетенции по их созданию и использованию на примере проектов «Ямал СПГ» и «Арктик СПГ-2″. С этой точки зрения, пока рано принимать решение. Я думаю, «Газпром» хорошо знает ситуацию, пока, по моим сведениям, у компании нет планов по ускорению освоения Штокмановского месторождения.

— По «Газпрому» понятно, а ваше мнение какое, это месторождение целесообразно сейчас разрабатывать?  

— Знаете, это сложный вопрос. Но Штокман — реально крупный проект, который влияет на рынок.

— Который в свое время похоронили?

— Общими усилиями, в кавычках, конечно. Я в свое время еще в «Зарубежнефти» занимался этим проектом, потом в Минэнерго, хорошо знаю. Сегодня это резерв, прекрасный резерв на будущее, который будет обязательно использован. А при существующей экономической ситуации и ценах на газ разработка Штокмановского месторождения нерентабельна.

— По коэффициентам к вычетам из налога на прибыль я хотела прояснить немного. На недавней пресс-конференции, когда я задавала вопрос, вы сказали, что речь сейчас идет о повышенных коэффициентах 3,5 именно по арктической зоне. А ранее Минприроды предлагало установить такие вычеты ко всем трудноизвлекаемым проектам. Сейчас речь о них не идет?

— Когда мы вместе с Антоном Германовичем (Силуановым, главой Минфина — прим. ТАСС) были в Арктике, совсем недавно, и обсуждали эту тему, именно в отношении арктических территорий, у него была скорее положительная позиция, и он готов был поддержать идею повышающих коэффициентов 3,5 к налогу на прибыль по таким проектам. Сейчас с коллегами из Минфина мы обсуждаем аргументацию по уровню льгот. Еще раз, мы говорим об арктической зоне, практически приравненной к шельфу.

— Вот я как раз хотела это проговорить. Шельф и арктическая зона, в том числе Таймыр, Ямал?

— Арктика, да. Это территория, которая в принципе требует на сегодняшний день больших затрат на геологическое изучение недр. Соответственно, такого рода поддержка вполне здесь уместна.

— Но условно ТРИЗы (трудноизвлекаемые запасы — прим. ТАСС) пока сейчас не обсуждаются?  

— ТРИЗы пока нет.

— Когда будет очередной раунд переговоров по заявке России на расширение границ на шельфе? В прошлом году переговоры продвигались достаточно быстро, а затем притормозились. В чем основная загвоздка?

— Коллегия собирается 19 февраля в Нью-Йорке. Будет представлена соответствующая дополнительная информация. Сейчас активная работа с комиссией, одна из ключевых задач — не потерять темп.

В целом, учитывая сложность, объем заявки и ее пространственное пересечение с заявкой Дании, можно ожидать завершения рассмотрения не ранее 2019 года. По сути, рассмотрение материалов сдерживается тем, что свою заявку так и не подала Канада. Ждем, что в 2018 году коллеги предоставят свою заявку и дело пойдет быстрее.

— В начале января правительственная комиссия одобрила законопроект о контроле за объемом выбросов парниковых газов в РФ. Если законопроект будет принят, когда может быть внедрена новая система отчетности предприятий по таким данным и система их проверки в Росгидромете и Росприроднадзоре, если дедлайн по снижению уровня парниковых газов наступает уже в 2020 году?

— Проект закона предусматривает создание нормативной базы по системе мониторинга, отчетности и проверки объема выбросов. В настоящее время мы дополнительно обсуждаем проект с бизнесом.

Закон вступит в силу через полгода после его официального опубликования. За это время должны быть подготовлены необходимые подзаконные акты по внедрению новой системы отчетности.

Некорректно говорить о дедлайне по снижению уровня парниковых газов в 2020 году, поскольку Россия уже находится в режиме соблюдения указа президента о сокращении выбросов до уровня не более 75% объема выбросов в 1990 году.

Говорить о дедлайне бессмысленно также и в отношении других стран, поскольку никаких количественных обязательств по достижению какого-либо показателя снижения выбросов к 2020 году не существует.

/tass.ru/