Энрик Сала: «Россия может стать защитницей Арктики»

Известный ученый, член-корреспондент National Geographic Энрик Сала о Севере как территории мира и сотрудничества, создании самого большого морского заповедника, спасении исчезающих животных, об угрозах цивилизации и о том, что хотел бы потратить жизнь на изучение России

Мария Безчастная: Гость «Открытой студии» — известный ученый-эколог, член-корреспондент National Geographic, член многих благотворительных фондов, в том числе фонда Леонардо Ди Каприо, основатель собственного фонда «Чистые моря» Энрик Сала.

Энрик, расскажите, с чем связан ваш визит в Россию?

Энрик Сала: Я приехал в Россию, чтобы встретиться с нашими друзьями из Русского географического общества, с которыми в прошлом году подписали меморандум о сотрудничестве для обсуждения совместных проектов в Арктике. Я встречусь с Артуром Чилингаровым, с другими учеными-экологами, чтобы обсудить, какую роль в защите окружающей среды Россия может сыграть на другом полюсе, в Антарктиде.

М.Б.: Дискуссий вокруг Антарктиды достаточно. Одни считают, нужно активнее развивать здесь экономический потенциал, другие — сохранить, в первую очередь, экологию. Возможно ли как-то сочетать и то, и другое?

Э.С.: Антарктика находится под защитой международного договора, подписанного Россией и еще 24 странами в 1959 году. Этим документом установлено: Антарктида — территория мира и науки. Предусмотрено, что земли Антарктиды не являются возможными для коммерческого использования. Это возможно лишь в водах рядом с Антарктидой, где осуществляется рыбная ловля. В настоящее время мы пытаемся сделать так, чтобы эти районы превратились в заповедники. Антарктида не принадлежит ни одной стране мира.

По Арктике другая ситуация. Там 8 стран, которые владеют данным регионом. Ведутся дебаты о том, что должно быть с бизнесом, с защитой экологии в данном районе. Владимир Путин на саммите в Салехарде в 2013 году заявил, что мы должны больше создавать заповедных территорий в Арктике, увеличивая их в несколько раз. Поэтому надеемся, что есть большие возможности для появления заповедников и в Арктике.

М.Б.: Здесь огромный сырьевой и экономический потенциал. Как считаете, можно совместить интересы бизнеса и экологии?

Э.С.: В идеале, конечно, можно найти баланс между бизнес-интересами и экологическими интересами. Природа всегда порождает за собой бизнес-интересы. Я в шутку говорю: на Луне нет бизнеса, потому что там нет природы. Примером, когда экология и бизнес заодно, приносят друг другу доход, является Австралийский барьерный риф. Треть его превращена в заповедник, где созданные 56 тысяч рабочих мест дают более 5 миллиардов дохода для страны. Фактически, бизнес и экология могут быть совмещены на примере, как минимум, этого проекта. И национальные парки также могут служить примером такого сотрудничества. В этом году National Geographic опубликует ряд статей, посвященных столетию системы национальных парков США. Россия объявила 2017 Годом экологии. Эта традиция может быть продолжена. Национальные парки, заповедники могут приносить государству доход.

М.Б.: Вы как-то сказали, что боретесь за закрепление природоохранного статуса за морем Росса в Антарктиде, против которого выступила Россия. Это при том, что 24 страны поддержали вас. Продолжаются ли переговоры?

Э.С.: Росса — это как бриллиант Антарктиды, последнее нетронутое место в океане. 24 страны хотят, чтобы оно было защищено, как защищен материк. Но только Россия вот уже четыре года говорит «нет». По официальной версии, у российской стороны вроде бы имеются технические и юридические вопросы по этому документу. В настоящее время на все свои вопросы российская сторона получила ответы и, фактически, мы считаем, что они не должны быть камнем преткновения. С нашей точки зрения, вопрос о создании заповедника в море Росса не является техническим или юридическим. Он — политического характера. Вопрос, насколько Россия сможет взять на себя ответственность и лидерскую долю для того, чтобы принять это решение. Россия всегда играла значительную роль в мировой политике, она — один из лидеров мировой политики, всегда была и, наверняка, им останется. Сейчас основной вопрос в том, насколько она готова взять на себя эту функцию и создать то, о чем ее просят другие 24 страны, и войти в историю как страна, создавшая самый большой и самый важный морской заповедник в мире.

У России великая история в Антарктиде. Почти 200 лет назад русский адмирал Беллинсгаузен первым открыл Антарктиду. В настоящее время на российской базе «Восток» осуществляется бурение на озере Восток — древнейшем в истории человечества, которое позволяет ученым со всего мира понять, как изменялся климат на нашей планете, получить абсолютно уникальные научные данные. У России сейчас в Антарктиде 10 баз, то есть больше, чем у любой другой страны мира. У нее есть возможность возглавить и решить дальнейшее будущее Антарктиды. Мир будет признателен России за то, что она может сделать.

М.Б.: В 2007 году вы покинули академическую работу, потому что, как я прочитала в вашем интервью, «стали писать некролог жизни океана». Чем занимаетесь теперь?

Э.С.: В 2007 году я был профессором университета в Калифорнии. Моей основной задачей было показывать влияние загрязнения на океаны, на жизнь морских животных. Однажды я понял, то, чем занимаюсь в реальности — это пишу некролог о том, как умирают океаны. Я понял, что пишу об этом все более и более детально, и для меня это было очень большим неприятным опытом. Я чувствовал себя врачом, который говорит пациенту, что ему придется умереть, и рассказывает о том, почему и каким образом это все произойдет, и не могу предложить ему никакого лекарства. Соответственно, я решил изменить свою жизнь, уйти из академической науки и перейти к тому, чтобы найти то лекарство, которое позволит океанам опять вернуться к нормальному существованию. Я уехал в Испанию, провел год в размышлениях, что могу сделать для спасения океанов. Родилась идея уникальных морей — проект National Geographic, который я сейчас возглавляю, для того, чтобы защитить, сделать заповедник из тех уникальных мест, которые еще не тронуты человеком. Поэтому в 2008 году я пришел в National Geographic, рассказал им о своей идее и был поддержан. С тех пор я и моя команда занимаемся тем, что находим эти уникальные места, стараемся сделать из них заповедники, показываем миру то, какие прекрасные эти места, насколько они должны быть защищены, какие возможность для человечества есть. Мы используем для этого журналы, снимаем фильмы, выпускаем книги, используем социальные сети, чтобы показать человечеству, насколько это уникальные и великолепные места на Земле.

Из 16 таких заявленных нами как уникальные, 8 мест получили статус заповедника в 7 странах мира. Нас поддерживают лидеры, которые видят, как благотворно наша деятельность сказывается на экономике, авторитете их страны. Мы считаем, что будущее этого проекта огромно, потому что сейчас только 2% всей поверхности мирового океана защищено в качестве заповедников. Мировые лидеры поняли, что это очень хорошо для бизнеса: данные морские заповедники превратились в банки рыбы, где она может совершенно спокойно размножаться. Фактически, рыбаки получают больше рыбы, чем они могли добывать раньше. Так же лидеры поняли, что данные места на планете настолько уникальны, настолько красивы, что они являются бриллиантами Земли, и они должны быть защищены. Например, есть парк Йеллоустон в США, который был признан заповедником в 1972 году. Есть такие фантастические места, как Чукотка, Русская Арктика, которые сейчас превращаются в заповедники. Они обязаны быть защищены и сохранены для нашего будущего потомства.

М.Б.: Какие сейчас самые опасные вызовы угрожают экологии мирового океана и морям?

Э.С.: Я бы назвал три основные угрозы. Первое — количество рыбной ловли. Мы ловим рыбу гораздо быстрее, чем она может воспроизводиться. Из-за этого большое количество рыболовных компаний разоряются. К 2050 году их будет большое количество. Второе — это загрязнение океанов. В настоящее время ежегодно 8 миллионов тонн пластика попадает в океан. Если это будет продолжаться такими же темпами, то в 2050 году мы получим количество пластика в океане сопоставимое по объему с количеством рыбы в океане. И третье — это глобальное потепление, которое поднимает температуру океана и убивает ту культуру, которая делает океан таким уникальным, например, коралловые рифы. Из-за повышения температуры воды они просто умирают и не могут восстановиться. Повышение температуры мирового океана тоже влияет на количество льда в Арктике, оно постоянно уменьшается. И это уже влияет на экологию и животных, которые там живут, т.е. уменьшение места жительства для белых медведей, которые находятся в Арктике, их популяции.

М.Б.: Глобальное потеплении — это выдумка, реальность, как считают некоторые, заговор? Насколько оно опасно?

Э.С.: Изменение климата — это свершившийся факт, чему есть очень много доказательств. Например, есть теория гравитации. Это не доказано, но факт, что объекты притягиваются к земной поверхности. То же самое позволяет Луне вращаться вокруг Земли: вы никогда не были на Луне, но вы в это верите. В 99% научных статей говорят о том, что да, глобальное изменение климата существует. И это не повод для дискуссии, это объективная реальность, в которой мы живем. Глобальное изменение климата связано с нашей жизнедеятельностью, с человеком. Основной вопрос не в этом, вопрос у людей в том, как нам относиться к изменению климата. Стоимость бездействия, если мы вообще ничего не будем делать, она во много превышает те последствия, которые мы получим в результате нашего бездействия. К сожалению, очень многие люди смотрят в короткую перспективу, они не видят будущего, не понимают стратегически, к чему все это приведет. Они смотрят здесь и сейчас, они не думают, что будет с ними и их потомками.

М.Б.: Может быть, точка невозврата еще не пройдена? Человечество еще может предотвратить ужасные последствия, вроде затапливания значительной части суши и т. д.

Э.С.: Мы, люди, очень хороши, когда идет речь о будущем. Это относится к тому, чтобы сделать что-то сейчас, что имеет отношение к тому, когда нас уже не будет, т.е. к нашему будущему. Но мы уже сейчас можем наблюдать последствия глобального изменения климата. Как ни парадоксально, но мы уже начинаем действовать. Например, в Париже в декабре прошлого года Россия, а также остальные страны мира, приняли решение о подписании нового документа, который обязывает снизить количество выбросов в атмосферу, других эффектов, которые влияют на мировой климат. Наверное, сейчас основной вопрос надо ставить по-другому: будут ли те страны, которые подписали данное соглашение, делать то, что они подписали, выполнять свои обязательства, и могут ли они сделать что-то помимо этого?

М.Б.: Читатель по имени Ярослав интересуется, какого вы мнения об эффективности работы российских экологов, в чем их поддерживает и в чем им, по вашему мнению, мешает государство, и могут ли они чему-то научиться от экологических организаций Запада?

Э.С.: У России великолепные ученые, великолепные традиции ученых. Я работал со многими русскими в Арктике. Могу сказать, что это одни из лучших партнеров, которые у меня были. В России великолепные традиции не только в прикладной, но и в экологической науке. Я понимаю, вижу, что сейчас есть большие вопросы с финансированием, которое идет со стороны государства, министерств и ведомств. Но, мне кажется, что мирное сотрудничество — это хороший вариант решения вопросов, в том числе, связанных с финансированием, и не только для России, а вообще для всех стран мира. Я могу привести пример великолепного сотрудничества. Мы совместно с Русским географическим обществом и с Арктическим национальным парком создали проект. В 2013 году была совместная экспедиция, в которую вошли более 40 различных ученых со всего мира, в том числе русских ученых. Планируем и будущее подобное сотрудничество с Русским географическим обществом, с российскими учеными, Надеемся, что эта совместная деятельность послужит дополнительным стимулом для президента Путина, чтобы он последовал своим обещаниям и создал больше охраняемых районов — заповедников в Арктике.

М.Б.: Как путешественник, какой совет можете дать тем, кто хочет выбрать серьезно этот жизненный путь?

Э.С.: Как я стал исследователем National Geographic? Первое — я очень хотел заниматься тем, чем сейчас занимаюсь. Я очень хотел делать то, что мне нравится. Очень хотел помочь океану, и полностью, максимально положил всего себя для того, чтобы достичь этой цели. И мой совет молодым людям, студентам, которые хотят стать исследователями: найдите, определите для себя то, что вам реально важно, на что вы готовы потратить свою жизнь, и занимайтесь именно этим. Это позволит вам достичь именно той цели, о которой мы сейчас с вами говорим. Если мы говорим, например, что вы любите океаны, и вы при этом математик, то займитесь наукой — это очень важно. Если вы любите искусство, то займитесь созданием фильмов, книг или статей о том, что происходит с океанами. Это позволит вам и осуществить свою мечту, и помочь человечеству. Нужно признать, что мне очень повезло в этой жизни. У меня были великолепные учителя, менторы, которые позволили мне прийти к тому, чем я сейчас занимаюсь, осознать, что это важно и нужно. Поэтому мы, как National Geographic, стараемся поддерживать молодых исследователей максимально, давая им возможность самоорганизоваться и саморазвиваться.

М.Б.: А каково вообще быть путешественником в 21 веке, когда кажется, что все уже разведано, все известно? Или остались какие-то такие заповедные уголки, где еще не ступала нога человека?

Э.С.: Я не считаю себя искателем приключений, человеком, который просто открывает, ездит, смотрит новые места. Я издаю книги, выпускаю фильмы, разговариваю с людьми, выступаю на различных, в том числе медийных, каналах. Поиск приключений — это одна из частей того, что мы делаем. Это часть, но это не полная история. При этом нужно сказать, что быть исследователем — это очень занимательно. Даже при том, что сейчас вся поверхность Земли сфотографирована спутником, мы точно знаем, где что находится, существуют такие места, как глубины океанов, где раньше исследователи более раннего периода просто физически и технически не могли подойти к исследованию данных мест. Мой проект — уникальные заповедные места. Мы бываем в тех местах, где не ступала нога человека. Да, мы знаем фотографии со спутников, но никогда ученые там не работали. И сейчас мы используем нашу новую современную технологию, подводные лодки, батискафы, камеры, которые могут погружаться на глубину океана. Мы получаем информацию, которой раньше человечество не владело, и мы видим то, что раньше человечество не видело — это уникально. Я бы назвал сейчас два места. Первым — Землю Франца-Иосифа. Это была моя первая поездка в Арктику, и я увидел там ту Арктику, которую не тронула деятельность человека. Для меня это было просто поразительным открытием, и я в нее влюбился. И второе место, где я был в декабре в экспедиции — это Галапагосские острова, рядом с Эквадором. Это, конечно, просто потрясающее место. Галапагосские острова — это, наверное, единственное место в мире, где животные не убегают при виде человека. И мы погружались в воду с аквалангом, нас окружали до 50 различных видов акул. И там мы видели абсолютно уникальные виды животных, огромных черепах на берегу, пингвинов, которые находятся на экваторе, что само по себе чудо…

М.Б.: Вы путешествовали по России, а есть ли какие-то уголки здесь, которые вы хотели бы посетить как ученый или как обычный турист?

Э.С.: Я бы с удовольствием проехал по России в качестве исследователя, туриста, потому что Россия, конечно, огромная страна, с огромным количеством различных климатических зон. Начиная от тайги, Байкала, с удовольствием посмотрел бы амурского тигра, если бы смог его увидеть. Россия настолько многообразна, и в ней настолько много всего интересного, что для исследователя это, конечно, великая страна. Даже когда я путешествую просто как турист и не должен работать, у меня, к сожалению, мозг заточен таким образом, что я все равно рассматриваю все экосистемы с точки зрения ученого. И с моей точки зрения, ответ на ваш вопрос будет «да». Россия настолько многообразна, что можно жизнь потратить только на то, чтобы изучить ее экосистему.

М.Б.: Вы являетесь членом благотворительного фонда Леонардо Ди Каприо, который, судя по публикациям, очень много делает для защиты дикой природы. Действительно ли он такой эко-активист?

Э.С.: Есть огромное количество «звезд», которые заявляют, что они занимаются экологией и проблемами экологии в мире. Леонардо Ди Каприо выделяется на их фоне, потому что ему действительно не все равно, что происходит с нашей планетой. Мне повезло в жизни, я являюсь его партнером по его фонду в части спасения океанов и воздействия человека на океаны. И у меня ответ очень простой. Когда вы хотите понять, насколько человек вовлечен в процесс защиты экологии, посмотрите на те результаты, которых он добивается. Его фонд спонсирует огромное количество проектов, и посмотрите на результаты. Например, один из проектов его фонд делает с WWF, который направлен на сохранение в Непале популяции тигров. Сейчас в заповеднике популяция тигров увеличилась. Благодаря его взаимодействию с фондом «Уникальные моря» удалось убедить лидеров некоторых создать у себя морские заповедники.

/svpressa.ru/